Аннотация: Вошёл в сборник "Аэлита/Новая волна-004", 2008 г.
АБОНЕНТ НЕДОСТУПЕН
"Будущее принадлежит нам"
Слоган одного мобильного оператора.
Статья 17 Конституции Союза Государств:
"Все дети Союза равны в своих правах независимо от происхождения".
Телефон пропел "С днем рожденья, Сергей )".
- Алло.
- Сережа! Это мама! Поздравляю тебя с днем рождения! Желаю тебе доброго начальника и хорошей кредитной истории! Сережа, ты не забыл? Тебе сегодня исполняется 25 лет, а значит, ты непременно должен заехать в Идентификационный Отдел.
- Да, мА...
- Сканирование - это пятиминутное дело. Заехал, отметился, сделал идентиф, и гуляй себе, сколько хочешь. Пообещай мне, что не забудешь! Ты обещаешь?
- Да, мА...
- Пообещай. А то с меня за каждый день просрочки сто кредитов снимут. И с тебя, кстати, тоже. Ты обещаешь?
- Да, мА!
- Я надеюсь на тебя, Сережа. Ты пообещал!
- Ма! Хо-ро-шо!..
Нет, не уважал Сергей Чжао свою мать. А как, скажите, можно относиться уважительно к самой простой актрисе обычного Живого Журнала (в народе - ЖЖ)? Это вам не диктор Центрального Всесоюзного Канала. Это даже не ведущая шоу "ГОМ-2. Нагни свою любовь!" - тоже не бог весть что, конечно, но уж куда лучше двадцати четырех часовой жизни с "цифрой".
Мать везде ходила с десятком цифровых камер: по магазинам и психоаналитикам, в душ и ресторан, в парк аттракционов и уборную. Камеры были спрятаны у нее везде - в серьгах, в застежках на одежде, в заколках волос, в сумочках и еще черт знает в каких местах, не о матери будь сказано. Обвешанная новейшими разработками цифровой инженерии, мать бродила по разным местам в городе, куда ее отправляло руководство канала ЖЖ, отовсюду передавая своим шефам изумительно качественную картинку и потрясающе реалистичный звук окружающей действительности. А потом ее (и еще десяток тысяч таких же, как она психов, то есть, пардон, "актеров", что тоже постоянно шляются по стране, утыканные камерами, как древнее животное дикобраз иголками) показывали по сотне спутниковых каналов ЖЖ.
Вот и сейчас, звоня поздравить сына с днем рождения, нельзя сказать с уверенностью, что мать не выполняла очередное задание канала, но можно смело утверждать, что этот телефонный разговор сегодня же появится в ЖЖ.
И вот "это" мать называет карьерой актрисы? Говоря "моя карьера актрисы", она поворачивается в профиль, подпирает голову рукой, чтобы не было видно прогрессирующего второго подбородка, и смотрит при этом куда-то вдаль и выше собеседника. И ради вот такой карьеры Сергей вырос в детском саду? Конечно, все дети растут в детских садах. Это удобно. И гуманно. Дети вырастают в одинаковых условиях, у них в жизни нет места комплексам и поводов для зависти, а у родителей есть время заниматься самореализацией. И отец или мать могут хоть каждые выходные по очереди приезжать к своему ребенку и проводить с ним целых четыре часа. Но ведь не каждый ребенок живет в детском саду, что бы дать возможность своей матери стать какой-то актриской ЖЖ!
Да, а в Идентификационный Отдел надо бы не забыть заскочить.
- Алло.
- Сергей. Это Ли. Поздравляю тебя с днем рождения. Тебя на одиннадцать вызывает Шеф. Успеваешь?
- Да, вполне. Спасибо. По какому поводу - не в курсе?
Но Ли уже отключилась. Хорошая девочка - эта Ли Князева. Только-только из детсада, но старается и, как ни странно, все успевает. И каждому она улыбается. Нет, не так, как это делают все и всегда, а как будто каждый, кого она улыбкой встречает, дарит ей билет на концерт Майкла Джексона. Ли - отчаянная фанатка Джексона. Даже в офис пронесла его фото и приклеила с внутренней стороны ящика в тумбочке. Кроме Ли об этом факте еще знал Сергей, ставший нечаянным свидетелем укрепления снимка Джексона на собственности фирмы. Это была их общая тайна - Сергея, Ли и Джексона. Наверное, поэтому девушка улыбалась Сергею особенно тепло.
В обширном холле офиса, за тумбой охранника, за рамкой сканера и за бронированным стеклом, симпатичная девушка с аккуратным бантом на шее приклеила Сергею к лацкану пиджака большой оранжевый значок с надписью "Я родился сегодня". На обратной стороне значка было напечатано "Чжао Сергей, 3131-15042088-ЧС-380506082129". Еще с десятка два похожих значков лежали тут же на подносе, который симпатичная девушка ловко держала левой рукой. Луи Кок Вай, Уберти Карен, Йан-Сан Ким - успел рассмотреть несколько имен на значках Сергей, но знакомых не встретил. Да и не мог он их там встретить - никаких напоминалок о чьих-либо днях рожденьях, кроме как о своем собственном, разумеется, сегодня Сергею не приходило. Теперь - в лифт и к себе на этаж. Здравствуйте. Здравствуйте. Спасибо. Спасибо. Спасибо. Да. Я родился сегодня. Никак только не пойму, в чем тут моя заслуга?
Хорош кабинет у Шефа. Ай, хорош! Во-первых, конечно, вид из окна завораживает. Когда Сергей станет Шефом, он тоже обычное окно в кабинете оставит, чтобы Город на ладони держать, вечером устало развалясь в кресле. И стены в бамбуковых панелях трогать не будет. Это же сколько контора денег отвалила за такие стены? Какой там сейчас коэффициент натурального продукта? Тридцать и три? А сколько доля искусственного материала стоит? Вот и считаем. Да-а.
- Здравствуй, Сережа. - Шеф улыбается. Сергей за пять лет все улыбки Шефа изучить успел, их у него не больше десятка. Вот эта, например, означает - все я о тебе, подлеце, знаю, но нравишься ты мне как работник и как человек. Безопасная улыбка, не страшная.
- Здравствуйте.
- С днем рождения тебя, Сережа. Я вот тебя, зачем вызвал. Нам из Службы Слежения поступила информация о периодическом ослабевании сигнала одного абонента. Сигнал два раза в неделю падал ниже двух Же. Район бригада проверяла, во всех контрольных точках сигнал в норме. Так что налицо явный личностный фактор.
- А почему...
- Ты хочешь спросить, почему не послать к абоненту наряд полиции? Это крайняя мера, но ни мне и, думаю, главное ни тебе не хочется вмешательства в это дело Департамента. У меня мало времени. Возьми у Ли все материалы по абоненту, поймешь все сам. Сроку тебе - один день, дольше я Департамент не удержу. Ты у нас кто?
- Начальник Отдела Качества Сигнала.
- Ну, вот и разбирайся. До свидания, Сережа.
Личную карточку абонента взял у Ли, забыв улыбнуться в ответ. Кого это нам Шеф подсовывает? Флешку засунул в смарт на ходу, не дойдя до Отдела. Кто же? Сергей даже не успел увидеть фото. Прочел фамилию и встал как вкопанный, выронив смарт из рук.
Статья 11 Конституции Союза Государств:
"Каждый гражданин Союза имеет право на безопасную жизнь. Обязанность Союза - обеспечивать безопасность жизни своих граждан".
- Алло.
- Сережа? Здравствуй. Я ждал твоего звонка.
- Тем лучше. Нам надо встретиться. Сейчас. Хорошо, если у тебя дома.
- Если сейчас, то лучше в Гранд Плазе. Я, понимаешь, сейчас в Гранд Плазе. Здесь проходит встреча победителей конкурса Радио Луны, и я...
- О.к. Я буду через тридцать минут.
Отец. Это был отец. Его отец, Сергея Чжао. Причуды судьбы - у актрисы ЖЖ и сетевого литератора родился аналитик и технарь. Может, это и есть закон равновесия в природе?
Отец всегда смешил Сергея. Смешил - это правильное слово для описания сыновних чувств Чжао. Разве можно всерьез заниматься такими вещами, как писательство стихов о цветах или, например, о птице альбатрос, когда первые поселенцы вот-вот начнут покорение Марса? Кстати, интересно, отец, он этого самого альбатроса когда-нибудь вживую видел? Но отец сочинял, печатался в интернет-изданиях, держал собственную страничку в Сети и безвозмездно помогал еще нескольким интернет-проектам. Мало того - был он такой не один. По сведеньям Абонентского Отдела, группа сетевых литераторов - писателей и поэтов - насчитывала по всему Союзу 237 человек и гордо именовала себя Клуб "Радио Луны". Что занятно, когда на Луне появилось радио, буйные литераторы даже подавали жалобу в Суд Союза с целью запретить называть прозаичную лунную волну именем "последней колыбели литературы". Оказалось, писатели еще лет шестьдесят назад зарегистрировали название клуба как торговую марку, и, к неудовольствию Департамента, по решению суда радио стало называться просто и незатейливо, как и предложили литераторы в своей жалобе, - "Лунная Волна". Кто читал творения членов "Радио Луны", кроме самих участников клуба, и сколько кредитов в месяц выделялось им за такую общественную деятельность, Сергей не знал, разделяя мнение Шефа, однажды назвавшего собрание литераторов "кладбищем непонятых мыслей". Впрочем, может и сам Сергей не до конца понимал, что этим хотел сказать Шеф.
В кафе Сергей увидел отца сразу - тот сидел во главе длинного стола, не вместившего всех присутствующих на встрече, говорил тост с бокалом вина в руке. Отец тоже заметил Сергея, чуть кивнул, не прерывая речи, так, чтобы никто не обратил на сына внимания. Выбрав столик для двоих в углу, где потише, Сергей стал нетерпеливо изучать старомодное меню, в кожаной обложке из неизвестного науке животного. Баснословные цены на все, включая минеральную воду, объяснялись статусом ресторана "Для курящих", возможно, единственного такого ресторана во всем Городе.
- Заказал уже что-то, Сережа? - отец подошел неожиданно быстро.
- Не успел еще.
- Тогда, может, пройдемся?
- Куда?
- Просто, понимаешь. Прогуляемся. Я здесь за углом чудеснейший скверик знаю. Непонятно, каким образом и сохранившийся. Ты не торопишься?
- Тороплюсь.
Но отец уже пошел из кафе, заложив руки за спину и что-то напевая.
Бежевый плащик, со спрятанными в карманах концами пояса, вязаный свитер с деревянной пуговицей у горла, неизвестно где раздобытые вельветовые брюки, ботинки с круглыми, как антоновка, носками, праздная в раскачку походка. Весь вид отца совершенно не соответствовал принятому в Городе мужскому костюму - светлая сорочка, темно-синий пиджак и брюки, однотонный галстук, темнее рубашки и светлее пиджака. Сергей шел за отцом сбоку и чуть сзади.
- Стесняешься меня? - спросил вдруг отец. Он обернулся и остановился. Пришлось остановиться и Сергею. Вокруг них тут же образовался человеческий водоворот из спешащих, но вынужденных обходить их людей.
- Стесняешься? - повторил отец. - Не стесняйся. Даже если бы я, понимаешь, шел совершенно голый, единственный вопрос, который задали бы себе все вы, это что же я такого рекламирую. Нам сюда.
- Алло.
- Сергей Чжао? Вас беспокоят из Идентификационного отдела.
- Да.
- Напоминаем Вам, что сегодня до 24.00 вы обязаны пройти повторную идентификацию в связи с исполнением Вам двадцати пяти лет. Спасибо за понимание и гражданскую сознательность.
- Да-да, спасибо. Я...
Оператор отключился.
Отец дождался, когда Сергей договорит, и вздохнул.
- Сережа, а мы можем поговорить без вот этого у тебя? - отец кивнул на крошечную кнопку-блютуз мобильного телефона, спрятавшуюся у Сергея в ухе.
- А твой где? - спросил Сергей.
Отец похлопал себя по бокам, долго рылся во внутреннем кармане плаща и, наконец, не выдержав, выгреб оттуда все содержимое на скамейку. Среди каких-то бумажек, жетонов для аппаратов караоке и табачных крошек обнаружилась и миниатюрная пуговица блютуза.
- Вот, отец! Вот именно ПОЭТОМУ я здесь!
- Я так и понял, - сказал отец, укладывая содержимое кармана на место. - Я, понимаешь...
- Нет, отец, это ты не понимаешь! Ты знаешь, что тебе могут сделать за отказ от ношения блютуза? И сделают, отец! Непременно сделают! Ты отлично знаешь, что каждый, у кого более трех раз уровень сигнала падает ниже двух Же, наказывается условным сроком и штрафом. Такого человека запросто могут объявить потенциальным террористом! А прекращение сигнала вообще может быть только в одном случае - в случае смерти абонента! Иначе такой человек объявляется врагом Союза! Ты знаешь, что делают с врагами Союза? Ты же все это отлично знаешь, отец!
Сергей замолчал. Отец держал на ладони блютуз, как будто ждал, что тот вот-вот выпустит лапки, крылышки и - ж-ж-ж - улетит.
- Скажи, а зачем все это? - спросил отец, не отрывая глаз от блютуза.
- Зачем что? - не понял Сергей.
- Ну, зачем все эти блютузы, всякие Же и штрафы?
- Прекрати, отец. Ты прекрасно все знаешь.
- Я знаю, понимаешь, по-своему. А ты мне расскажи, по-вашему.
- Хорошо. - Сергей помолчал, собираясь с мыслями. Решил. - Хорошо. Я тебе расскажу. Но при одном условии. Я расскажу, отвечу на все твои вопросы, а ты за это оденешь блютуз, и не будешь снимать его до следующего моего дня рождения. Идет?
- Хорошо... Только... за это ты проведешь остаток дня со мной, а вечером мы поедем ко мне домой ужинать. Договорились?
- К тебе домой... - Сергей даже не пытался скрыть своего нежелания ехать к отцу.
Отец жил на окраине Города в частном доме. Честно говоря, это был очень Дорогой Район. Раньше, когда-то давно, когда мобильный телефон был непозволительной роскошью даже для членов Правительства, такие районы с одно- и двухэтажными частными домиками окружали весь Город, как дети - Санта Клауса. Только не были такие районы ни престижными, ни дорогими, и селились в них по большей части тянущиеся к земле рабочие да лица без определенного рода деятельности со своими несчитанными семействами. Много позже, изрядно раздавшийся вширь Город разрушил почти все частные дома. А вот в сторону отцовского района почему-то у Города ничего не росло, бог его знает и почему. В результате, все участки в районе раскупили чиновники, олигархи да звезды шоу-бизнеса, настроив невероятных дворцов и донельзя взвинтив цены на квадратные метры земли. На идеальном лице района дом отца выглядел до неприличия уродливо. Дом этот был отцовским наследством, передававшимся в семье по мужской линии уже второе столетие и второе же столетие упорно никем не ремонтируемым. Проведение канализации лет сто назад в счет не берем.
- А может, поужинаем вместе где-то в Городе? - безнадежно предложил Сергей.
- Нет. Никак, понимаешь. Только - ко мне. У меня дома для тебя подарок, - усмехнулся отец. - Так зачем все это?
Статья 19 Конституции Союза Государств:
"Каждому гражданину для обеспечения его безопасности гарантируется содействие и помощь государственных органов, а так же приравненных к ним организаций"
.
- Во-первых, отец, это просто удобно.
- Действительно? Кому? - оживился отец.
- Тебе. Мне. Людям. Всем. Не надо будильника. Не надо вечно теряющейся записной книжки. Не надо волноваться, что ты кого-то забыл с чем-то поздравить или пропустил важную встречу.
- Да-да. Не надо думать и переживать - за тебя уже подумали и пережили, - ухмыльнулся отец.
- Мне не надо волноваться, что с тобой что-то случилось, - продолжил Сергей, стараясь не обращать внимания на комментарии.
- А ты действительно волнуешься, что со мной что-то случилось? - удивился отец.
- Ну, речь же не только о нас с тобой.
Сергей и отец замолчали. За домом гудели, проносясь, машины. Шумели, куда-то спеша, люди. А здесь, в сквере, под выжившим деревом, было тихо и уютно. Пахло вареной кукурузой и жевательной резинкой 'Ригли'. "Би май гел... о... би май..." - пела кнопка-блютуз в ухе Сергея - играло радио "Лунная Волна".
- Кому-то это наверняка очень удобно - знать, где находится каждый в любой момент времени, тебе не кажется?
- Да, отец. Да! Безопасность! Ты не поверишь, но число убийств невероятно сократилось. Как только абонент умирает, его гарнитура перестает подавать сигнал. Это фиксирует оператор, и тут же на место происшествия выезжает полиция. Минута - и преступник схвачен!
- И ОНИ всегда нас слушают, - задумчиво, будто сам себе, сказал отец. - ОНИ нас ВСЕГДА слушают?
- Зато мы спокойно спим, не переживая, что очередной самолет с взбесившимся террористом уже пересек городскую черту, - ответил Сергей.
- ОНИ слушают нас, когда мы грустим или веселимся, когда занимаемся любовью или соримся.
- Они единственные, кто придумал, как защищаться, когда все просто паниковали! - закричал Сергей.
"Иф ю вона би хэппи..." - орала "Лунная Волна".
- ОНИ просто запретили быть нам наедине с самими собой, - прошептал отец.
- Что тебе нужно в этом "наедине"?
- ОНИ запретили тебе слышать себя! И не дают тебе услышать меня...
- Это сделали мы. Мы сами, понимаешь, отец. ОНИ - это мы!
"Донт вори... би хэппи" - шептала "Лунная Волна".
- Из-за НИХ ты называешь маму - матерью.
- А разве она мне не мать? - удивился Сергей.
"Дай, дай, дай, май дарлинг" - надрывалась "Лунная Волна".
Отец встал со скамейки. Наверное, уже стемнело, но в свете реклам этого было не разобрать.
- Знаешь, - сказал отец, чуть помедлив, - я рою дома колодец. На участке.
- Колодец? Зачем?
- Наверное, я уже закопался слишком глубоко, - будто не слыша вопроса, продолжил отец. - Докопал туда, где пропадает сигнал и не работает радио. Думаю, поэтому ты и здесь. Идем, что-то я уже проголодался.
Статья 23 Конституции Союза Государств:
"Каждый гражданин Союза имеет право на свободу мировоззрения и вероисповедания, если таковые не несут угрозы, напрямую или косвенно, безопасности граждан Союза"
- Это глупо! - закричал Сергей.
- Может быть. Ни ты, ни я не знаем об этом наверняка, пока ты не окажешься там, внизу.
Сергей еще раз заглянул в пасть колодца. Дохнуло теплом и влагой, как из входа в метро.
- Это глупо, - повторил Сергей. - Я ухожу.
- Ты не можешь уйти.
- Почему? - хотел спросить Сергей, но успел сказать только - П.... о...!?
Отец сбил его с ног, повалил на землю не по своему возрасту сильно и ловко. От неожиданности и непонимания Сергей почти не сопротивлялся, позволив бесцеремонно уложить себя лицом вниз. Отец уселся сверху, придавил своими коленями руки Сергея к земле, схватил за голову. Смысл происходящего Сергей понял слишком поздно, и когда, рыча и ругаясь, сбросил отца со своей спины, тот уже успел завладеть блютузом. Сергей пришел в себя, поднялся на ноги, отряхнулся. Между ним и отцом беззубо щерилась черная дыра колодца, разевала свою пасть на занесенную над ней руку отца с блютузом в кулаке.
- Это глупо! Как все глупо, - прошептал растерянный Сергей.
- Пускай и так.
- Отец...
Пальцы разжались. Сергей не увидел в темноте - просто почувствовал, как соскользнул с ладони отца блютуз, и колодец глотнул его, быстро и незаметно.
- А! - вскрикнул Сергей и, схватившись за веревку, полез в колодец. - Ненавижу тебя!
И исчез следом за блютузом.
В темноте было не разобрать ни веревки, ни рук, ни стен - ничего. Он уже спускался дольше вечности. Его уже почти не было - ни в этих руках, которые все чаще проскальзывали по предательской веревке, ни в этих ногах, бившихся о стенки колодца с глухим неприятным стуком, ни в плечах и спине, которые давно затекли до одеревенения. Его не было нигде. Только где-то в голове, далеко и отрешенно, вглядывался в черноту Сергей, и все никак не мог рассмотреть копошащегося на паутинке человечка.
Наконец, руки не выдержали и разжались, и Сергей полетел вниз. Он упал совершенно не больно - наверное, было уже не высоко, а может, одеревеневшее тело просто ничего не почувствовало. Полежал, приходя в себя. Перекатился на живот и попробовал подняться. Встал на колени, развел руки в стороны, но дотянуться до стены не сумел. Так и стоял, качаясь, совершенно потеряв ориентацию в пространстве. Открыл глаза. Потом закрыл. Потом снова открыл. Нет, все-таки с закрытыми глазами было светлее. Перестало шуметь в голове. Вообще - перестало шуметь. Все - замолчало. Тишина и темнота стали одним и тем же, поменялись местами и - полились Сергею в уши, в рот, в нос, в глазницы. Заливали Сергея, как расплавленное олово наполняет форму будущего солдатика, медленно и тягуче. Растворяли его в стакане колодца, как кусок рафинада в черноте чифира. Не спеша. Неторопливо тишина и темнота заполняли Сергея, беспомощно и слепо раскачивающегося на коленях с расставленными в стороны руками. Заливали его собой. Подступали от живота к замирающему сердцу и дальше, к горлу, раскупорив его, заполняли по самую макушку.
Он никогда не слышал такой тишины. Он ни разу не видел такой темноты. Он просто не был. Осторожно, словно боясь расплескать себя, он нащупал руками земляной пол. Уперся в него сначала одной рукой. Потом второй. Он летел и лежал одновременно. Был сразу и сверху, и снизу.
Его вырвало.
Его рвало долго и зло. Темнота и тишина, словно впитав его без остатка, выходили рваными кусками. Он выплевывал их, изгибаясь телом и надрываясь в кашле. Выталкивал языком. Плакал - и не слышал себя. И когда последняя слякоть вывалилась из него слюнявым комком, он поднял вверх глаза, туда, где в черной действительности осталась незаштопанная прореха звездного неба, и, хрипя и надсаживаясь, закричал:
Вошёл в сборник "Аэлита/Новая волна-004", 2008 г.